Петр Брылин. Фото Ольга Кирилловская«От сумы да от тюрьмы не зарекайся» - дошедшая до наших дней народная мудрость в широком смысле выражает ту мысль, что ни один человек не застрахован от нежданных ударов судьбы и знать не знает, какая беда с ним, сегодня здоровым и благополучным, может приключиться завтра. 

Об этом невольно думаешь, осмысляя бедственное положение героев нашей публикации - жителей Магадана, оказаться на месте которых не пожелаешь и врагу.

Мужчина, еще вчера имевший собственный дом, становится бездомным, женщина, еще вчера пышущая здоровьем, вдруг теряет память, способность к самообслуживанию и тоже - крышу над головой.

Позади у этих людей привычная жизнь с ее повседневными заботами, печалями и радостями, а что впереди?

 * * *

Мы бы, наверное, никогда не узнали о существовании этих горемык, не попади они в поле зрения нашей давней читательницы, магаданки Татьяны Ишковой. 

Познакомилась она с мужчиной и женщиной случайно - оба, независимо друг от друга, блуждали вблизи ее «коммуналки» на улице Кольцевой. Вернее, блуждала женщина, а мужчина сутки напролет сидел в припаркованном вблизи автомобиле, не покидая его даже ночью.

Разговорившись с новоявленными соседями и не зная, как им помочь, Татьяна обратилась по старой памяти в редакцию «Колымского тракта».

«Нужно пристроить их куда-нибудь как можно скорее, - попросила Татьяна, - не могут же они жить на улице. Пожалуйста, помогите!»

 * * *

Татьяна не преувеличила. Мужчина, представившийся Петром Григорьевичем Брылиным, встретил нас, сидя за рулем видавшего виды, изъеденного ржавчиной автомобиля. Немолодой уже человек, седой, как лунь, темный весь от загара.

«Что вы тут делаете?» - «Живу, - апатичным тоном отозвался мужчина, - видите, на заднем сиденье мои вещи, это все мое имущество, больше у меня ничего нет, прописки тоже нет, а мне 58 лет».

История Петра Григорьевича, в общем, бесхитростная, как и вся его жизнь. 35 лет прожил он в поселке Усть-Омчуг Тенькинского райна, куда приехал в 80-е годы из родного Казахстана. Жил не тужил, работал бульдозеристом, имел семью. 

Потом с семьей разошелся, поселился отдельно в частном доме. И обитал бы в этом доме Петр Брылин наверняка по сей день, не случись чрезвычайный потоп, обрушившийся на Теньку в 2013 году. Ушел дом под воду и получил Петр Григорьевич за него, неподлежащий восстановлению, хорошую компенсацию. По его словам, - 1,1 миллиона рублей. 

На радостях житель Теньки решил податься ближе к Магадану. Купил квартиру на Соколе, прожил там около четырех лет. Продажу соколовской квартиры наш герой объясняет, не вдаваясь в подробности, коротко - «по семейным обстоятельствам». 

Квартиру он продал в надежде перебраться в Магадан, купить в городе комнату. В Магадан мужчина перебрался, но комнату так и не купил - деньги, что носил с собой наличными за проданную квартиру, частью растратил да раздарил, частью «добрые» люди сами взяли. 

История приобретения четырехколесной развалины, в которой Петр Григорьевич перемогался на момент моего прихода, тоже оказалась «с душком». Изрядно побитый жизнью драндулет Петр Григорьевич, следуя горьким его признаниям, купил сам - и купил не задешево: выложил 320 тысяч рублей. 

Сам мужчина, то ли подавленный обстоятельствами, то ли в силу своего характера, рассказывает об этом почти безучастно - не кричит, не возмущается, волосы на себе с горя не рвет. Однако же, если его история правдива, то изумляет до крайности своей подлой изнанкой, вызывая сочувствие и негодование одновременно. 

Петр Григорьевич - человек простой и доверчивый, вот и позволил обвести себя вокруг пальца непорядочным людям.

Случилось это, по его рассказу, в хостеле на Кольцевой, где он недорого снимал койко-место. Парень, сюда регулярно наведывающийся, за рюмкой чая предложил постояльцу купить хороший автомобиль. Петр Григорьевич почему-то согласился - взял и отдал парню 320 тысяч. 

А на следующее утро увидел и благоприобретенное свое имущество - вот эту самую развалину, которая, впридачу, не трогалась с места. Завести ее было можно, а стронуть с места - никак. А самое смешное, что и прав на этот автомобиль у Петра Григорьевича никаких: сделка-то не была оформлена, юридически он не владелец. 

Впору бы этой историей заняться правоохранительным органам, другой бы уже давно заявление написал, а Петр Григорьевич, всю жизнь отработавший бульдозеристом на полигоне, и понятия не имеет, как к этому делу подступиться.

Горше другое в судьбе этого человека - не осталось у него денег на покупку жилья, даже снимать койко-место стало не по карману, ведь нужно было еще и продукты покупать. 

Таким вот образом и стал невесть чей автомобиль пристанищем П.Г. Брылина, его спальней, кухней, короче, - домом. В нем он коротал дни, в нем, растянувшись на двух передних сиденьях, спал, в нем же всухомятку ел. И никуда не шел, потому что не знал, куда идти. Связь с родными он утратил, с ними не общается, обратиться к ним за помощью не считает возможным. 

 * * *

Оставив до времени Петра Григорьевича, мы отправились знакомиться с Еленой Георгиевной Кумановой (фамилия изменена. - Авт.) -  женщиной 57 лет, которой тоже негде было приклонить голову. На тот момент второй день она перебивалась в пустующей комнате соседней «коммуналки» - Татьяна упросила хозяина комнаты приютить человека хотя бы на три дня, тот позволил, но ни днем больше. 

Значит, завтра бедной женщине грозило выселение, а у нее не было даже и старого автомобиля, где она могла хотя бы устроить себе ночлег.

Елена Георгиевна встретила нас с Татьяной лежа на старом диване - единственном предмете мебели в неопрятной комнате. Невольно я поежилась, переступив порог, и посочувствовала женщине, вынужденной терпеть пусть приют, но такой некомфортный.

Что делает она в этой чужой, пропитанной несвежестью конуре, почему она здесь, а не в своем доме? 

Дом, как, с трудом подбирая слова, рассказала сама Елена Георгиевна, у нее на Чукотке. Вернее, там у нее неприватизированная муниципальная квартира. Но на Чукотке женщина не живет уже восемь лет, с тех пор, как в 2010 году приехала в Магадан ради поступления в СВГУ дочери, закончившей на Чукотке школу. 

Все восемь лет мать и дочь мыкаются по съемным комнатам, жилье снимают каждая отдельно - вместе они почти не жили. На Чукотке Е.Г. Куманова трудилась бухгалтером, в Магадане - продавцом, в последние годы существует на одну пенсию, половину отдает за аренду жилья.

«Дочь мне помогает, не бросает меня, - говорит Елена Георгиевна, - но она сама снимает комнатку, взять к себе меня не может». 

На вопрос, где комната, которую арендует сама Елена, и что мешает ей туда вернуться, женщина не могла ответить вразумительно. На вопрос, куда она пойдет завтра, ответила, что не знает, идти, сказала, ей некуда. И снять еще какое-нибудь жилье нельзя - денег уже нет, до пенсии еще дожить надо...

Впрочем, глядя и слушая Елену Георгиевну, трудно было представить, что наличие платы за комнату стало бы залогом ее спасения. Впечатление она производила человека социально беспомощного, с трудом и сбивчиво говорила, не могла закончить ни одной фразы. 

Но самое бедственное в ее положении - это потеря памяти и утрата по этой причине способности себя обслужить - она не помнит, как это делается.

По словам Татьяны, Елена Георгиевна блуждала по двору, не зная, в какую сторону податься - Татьяне она поведала, что за последний месяц сняла уже две комнаты, и обе потеряла. 

Сначала сняла одну, забыла к ней дорогу, затем - вторую, и тоже забыла, куда идти. В руках у нее был пакет с вещами, паспорт и немного продуктов: две булки хлеба, огурцы, консервы. Испросив для женщины временный кров, Татьяна заметила странности в ее поведении. 

Например, Елена Георгиевна не умела заварить лапшу, спрашивая у всех вокруг, как это делается, положила в морозильник все свои продукты, а заодно и туалетную бумагу. А потом оказалось, что и до туалета она не всегда дойти может, а убрать за собой вообще не может - Татьяне пришлось делать уборку самой. Отсюда и наш обывательский, конечно, вывод о том, что Е.Г. Куманова нуждается в постороннем надзоре и уходе - одиночества ей не осилить.

Дочь Марина (имя изменено. - Авт.), с которой мне удалось пообщаться поздним вечером, подтвердила мамины чудачества. Девушка рассказала, что Елена Георгиевна года 1,5-2 назад перенесла два инсульта, с тех пор начала чудить, не раз ее за это хозяева выселяли. Поэтому меняет мама комнаты одну за другой. Проявлялась у нее и забывчивость - например, она звонила дочери и спрашивала, как сварить пельмени. Но вот чтобы съемное жилье потерять - такое случилась впервые. 

«Она пришла ко мне на работу, - призналась Марина, - сказала, что потерялась, - мы пошли искать и не нашли. Я сняла ей гостиницу посуточно, но она оттуда ушла без моего ведома и опять сняла какую-то комнату - и опять потерялась. Об этом я узнала от Татьяны, она мне позвонила».

Марина, жалея маму, все-таки решительно не приняла предложение забрать ее к себе.

 «Это невозможно, - возразила Марина,- я сама снимаю 9-метровую комнату, и маму я уже брала к себе, соседям это не понравилось. Хозяйка сказала - либо ты живешь одна, либо съезжай. И работаю я каждый день до 9 вечера. Да и не хотела бы я жить с мамой, мне 24 года, я взрослый человек. 

Мне бы хотелось, чтобы маму вылечили, восстановили память. И тогда, как и раньше, она будет снимать жилье, а я буду ее навещать и ухаживать за ней».

Е.Г. Куманова перенесла инсульт и лежала в неврологическом отделении Магаданской областной больницы, но с той поры, по словам дочери, к врачам не обращалась, нигде не лечилась. Последние чудачества мамы для Марины стали шоком, девушка в растерянности. 

Понимает, что маму нужно лечить, но к кому идти за помощью, с чего начинать, не представляет. Вернуться на Чукотку, где у Кумановых регистрация и жилье, Марина не хочет категорически. Делать там, говорит, нечего, работы нет. Лучше по сьемным углам, но в Магадане. 

 * * *

Общаясь с Еленой Георгиевной, я предположила, что наилучшим вариантом ее дальнейшего устройства был бы Дом инвалидов и престарелых - там она будет под присмотром, сытая и в тепле. Сначала женщина восприняла такую перспективу в штыки, но потом спросила: «А телевизор там есть?» - и, получив утвердительный ответ, даже как будто повеселела и согласилась. 

Петр же Григорьевич почему-то решил, что газета поможет ему с комнатой. 

Все не так просто, как выяснилось.

Первым делом предстояло вообще понять, что делать с этими людьми, в какие двери стучаться. Вот два бомжа, куда их?

Размышляя об этом, вспомнила я про Магаданский центр социальной адаптации для людей без определенного места жительства. Может быть, туда их пристроить? Директор центра Марина Яреха поправила: людей сюда не пристраивают - они обращаются сюда самостоятельно, пишут заявление и заселяются, если есть свободные места. 

Выслушав обстоятельства, сказала, что мужчина может приходить завтра к 9 утра, места есть. 

«Мы с ним поговорим, - заверила Марина Юрьевна,- примем на индивидуальное обслуживание. Расскажем, куда он может обратиться по жилищному вопросу, трудоустройству и так далее, он принесет ответы и дальше мы уже будем думать, что можно сделать. Но в первую очередь, конечно, все зависит от него самого». 

Жить в приюте Петр Григорьевич может максимум три месяца. На это время к его услугам трехразовое горячее питаниее, одежда по сезону, кровать, стол, тумбочка, гигиенические принадлежности, также на базе 3-й поликлиники он пройдет полное медицинское обследование.

Какие перспективы с жильем? В Дом престарелых П.Г. Брылин не подходит по возрасту - мужчин, не имеющих инвалидности, туда принимают от 60 лет и старше. На комнату по соцнайму Брылин тоже может не рассчитывать - в лучшем случае ему дадут комнату по коммерческому найму. 

Правда, заметила М.Яреха, «как показывает наша практика, коммерческое жилье обычно в таком состоянии, что нужно еще какую-то сумму денег вложить, чтобы оно стало пригодно для проживания». 

Но пусть такое жилье, чем никакого. Для Петра Григорьевича и комната по коммерческому найму была бы даром небес, и этому он, не имеющий дома, был бы рад безмерно...

 * * *

А вот героине нашей путь в социальный приют оказался заказан.

«Мы не медицинское учреждение и не осуществляем уход за больными людьми, - пояснила М. Яреха. - На социальное обслуживание мы принимаем только тех лиц, которые самостоятельно могут себя обслужить и в дальнейшем интегрироваться в общество. Отклонения психического характера, в том числе потеря памяти, являются противопоказаниями, перечень которых утвержден Минздравом. Если женщина не вполне адекватна, принять ее мы не можем».

Что же делать с Еленой Георгиевной - бездомной и беспомощной?

Директор Центра социальной адаптации посоветовала обратиться для начала в поликлинику по месту жительства с тем, чтобы терапевт направил ее на обследование в больницу. А уже по результатам будет видно, куда дальше определить женщину - в психоневрлолгический диспансер ли, психоневрологический интернат или Дом престарелых и инвалидов.

Однако легко сказать - обращайтесь к лечащему терапевту. Где искать его да и сможет ли он сходу, одним росчерком пера, дать направление в больницу, куда, чтобы попасть, нужно, по меньшей мере, сдать анализы? А человека уже завтра выставят на улицу!

А, может, региональный минздрав явит врачебное милосердие? Попытка - не пытка.

«В первую очередь, если женщина без определенного места жительства, нужно обратиться в полицию, - отчеканила руководитель Управления организации и развития медицинской помощи регионального Минздрава Олеся Пацан. - Полиция приедет и определит, что делать дальше. Это называется межведомственное взаимодействие. А также обязательно нужно сообщить в Минтруд - у них есть социальные учреждения, куда пациентов помещают на период решения вопроса, что с ними делать дальше».

Полагая, что Минтруд, в ведомстве которого находится уже отказавшийся принять Куманову Центр социальной адаптации, вряд ли поможет, я туда звонить не стала - позвонила в полицию. 

Но и тут ждала неудача.

Начальник отделения участковых уполномоченных УМВД по Магадану Роман Нартов выразил недоумение, почему Минздрав адресовал в полицию.

«Вы поймите, - сказал Р. Нартов, - правоохранительные органы созданы для защиты жизни и здоровья граждан, а не для их расселения и лечения, в компетенцию полиции такие вопросы не входят. Если человек нуждается в медицинской помощи, он должен обследоваться в медицинском учреждении. И по результатам уже должен решаться вопрос о его дальнейшем пребывании, это полномочия Минздрава». 

Что же, пришлось опять тревожить Минздрав. 

«Не оставлять же человека на улице, - заключила я свою тираду. - «Да, конечно, только Минздрав должен заниматься социальными проблемами, - отозвалась Олеся Викторовна, однако же добавила: «Говорите адрес!».

От сердца отлегло - Елену Георгиевну положат в больницу, а там видно будет. Женщину в тот же день увезли, как сказали Татьяне, находившейся при Е.Г. Кумановой неотлучно, в инфекционную больницу.  Спасибо Олесе Викторовне)

 * * *

На следующий день я вновь позвонила О.В. Пацан, но Олеся Викторовна, ссылаясь на 323-ФЗ., ст 13, отказалась предоставить какую бы то ни было информацию о Кумановой. Также она просветила меня относительно вчерашней просьбы. 

«В этих случаях обращаться нужно в Минтруд, - сказала О. Пацан, - это вопросы социальной защиты, а не медицинские вопросы в первую очередь. То, что мы берем эти вопросы на себя - такая, к сожалению, сложилась практика».

Хотя Елена Георгиевна была уже пристроена, разобраться в том, куда все-таки следует обращаться в подобных случаях, надо было. Позвонила я в региональный Минтруд. И подосадовала, что не сделала этого накануне.

«У нас на базе Центра социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов есть отделение срочного социального обслуживания, - рассказала заместитель руководителя Управления социальной защиты Министерства труда Магаданской области Виктория Самохвалова. - В это отделение можно звонить по телефону 62-90-82, социальный работник сразу же выезжает на место и, смотря по ситуации, решает, как правильно поступить. Если видит, что у человека проблемы медицинского характера, связывается с органами здравоохранения: скорой, поликлиникой и так далее».

Значит, начинать в самом деле нужно было с Минтруда, но кто бы, пока я пыталась пристроить Елену Георгиевну, это конкретно объяснил! О том, что там есть волшебное отделение срочной помощи, никто не сказал. Теперь, конечно, будем знать, тревожить понапрасну Минздрав не станем.

 * * *

Можно бы вздохнуть с облегчением: оба наши подопечные обрели крышу над головой, дальше им помогут специалисты. 

Петр Григорьевич, а с ним мы держим связь по телефону, докладывает, что всем доволен: обследование медицинское прошел, временную прописку получил, есть надежда и насчет комнаты по коммерческому найму. Кормят до отвала, досуг проводит у телевизора. Проявит П.Г. Брылин волю к жизни - не пропадет.

Иначе с Еленой Георгиевной. Как не имеющую определеного места жительства, ее поместили в инфекционную больницу, где навещать пациентов нельзя, нельзя и приносить продукты. Первые два дня ее телефон был выключен, на третий мы с Мариной поехали в эту лечебницу. Надо было и дочери заявить о своем существовании, и узнать, что будет с ее мамой дальше.

Главный врач Елена Мошталь сообщила, что пациентка в течение 10 дней будет обследована на инфекционные заболевания, после чего - при наличии отрицательных результатов - ее переведут в геронтологическое отделение. 

Там ее осмотрят специалисты, в том числе психиатр, психолог, невролог, кардиолог. В зависимости от результатов медики определят, что делать с пациенткой дальше. 

В тот же вечер у Елены Георгиевны заработал телефон - и она стала засыпать дочь жалобами на голод. Насколько это соответствало истине, сказать трудно, возможно, женщина просто страдала и томилась неволей больничных стен, не понимая, что она там вообще делает. Свое нездоровье она не вполне сознает, во всяком случае, не признается в этом вслух.

«Настало время собирать камни, - высказала свое видение Елена Мошталь, подытоживая разговор с Мариной, - вопрос в том, кто как собирает. Мама - это ваш крест».

Марина не готова нести этот крест ни морально, ни материально. Если маме нужен посторонний уход, дать его может только сиделка, а ее труд нужно оплачивать. Девушка сама нуждается в поддержке, нанимать сиделку, заниматься лечением мамы возможности у нее объективно нет. 

Единственная ее надежда - на выздоровление мамы. Надежда на врачей. Тогда, считает Марина, не понадобится маму никуда определять. Как и прежде, она бы снимала комнату, дочь бы ей помогала. Интернат, тем более психоневрологический, - незавидная участь для всякого человека.

Ольга КИРИЛЛОВСКАЯ

P.S. Пока верстался номер, стало известно, что Е.Г. Куманова вместо геронтологии переведена в психоневрологический диспансер.

"Моя точка зрения, - подытожила главный врач инфекционной больницы Елена Мошталь, - больная попала туда, куда ей нужно было попасть. Порой надо оказаться в больнице вовремя, чтобы потом жить полноценной жизнью. Впрочем, беседовать с вами я не имею права. Рекомендую обратиться к дочери".

Но обратиться к дочери мы не смогли - Марина перестала выходить на связь.

Не отзывается и Петр Григорьевич Брылин, а его автомобиль исчез.

Ольга Кирилловская

Статья опубликована в газете "Колымский Тракт"