Вечный некрасовский вопрос так и остается без ответа, а между тем это главный вопрос в жизни каждой страны: кто главный выгодополучатель?
Некрасов собирался закончить поэму, по одной из последних версий, тем, что хорошо пьяному в канаве – он себя не помнит. Но это развлечение не на всякий климат – зимой можно и дуба врезать.
Некрасовская мысль, выраженная нарочито простым, почти раёшным стихом, была весьма глубока: у кривой системы нет бенефициаров, в ней одинаково плохо угнетаемым и угнетателям, труженикам и паразитам. Быть в этой системе человеком нравственным так же невозможно, как добрым крепостником или милосердным тираном.
Хорошо ли в этой системе оппозиционеру? Плохо: моральная правота – сомнительное утешение, посадить могут за что угодно, суд стопроцентно управляем, гражданские права стремятся к нулю, народ инертен, трибун почти не осталось, уличная активность приравнивается к диверсии, критика власти – к заданию госдепа, с работы тебя скорей всего попросят.
Но лучше ли губернатору? Эта должность даже более рискованная, как показал случай пензенского руководителя: диссиденту по крайней мере не предлагают взяток. Губернатор, будь он трижды единоросс, – любимый кандидат на заклание.
О том, каково в России бизнесмену, даже самому лояльному (других не осталось), можно не распространяться. Министр? Про это вам расскажет Улюкаев, да и вообще любой министр в России – чуть получше защищенный чиновник, удел которого – быть скормленным при первых признаках народного недовольства.
Наконец, сам национальный лидер? Но он никуда не может деться со своей элитной галеры, он заложник вечных разборок под ковром в собственном окружении, он обречен ссориться со всем миром и выслушивать гадости от мировых лидеров, которые, увы, могут себе позволить нелицеприятные оценки. А в ответ что делать – Воронеж бомбить? От доллара уходить? Под Китай падать? Смертную казнь возвращать?
Выживают только незаменимые профессионалы, будь то врачи или ракетные конструкторы; они защищены, и то до поры – примерно как Сахаров в СССР; но их удел – «шарашки», чуть более комфортные, чем тюрьмы. Лучше всего тому, от кого ничего не зависит: он смотрит на это все и до поры потешается. Но когда все это рухнет, то рухнет непосредственно на него.
Ничего, братцы! Скоро лето, и в канавах потеплеет.
